О смерти...
Жизнь — это одно мгновение Вечности. Земная жизнь человека завершается тогда, когда истощается его творческая сила, и земля, как место труда, борьбы, ему более не нужна. Можно умереть молодым, и только потому, что в данных земных условиях ни сердце человека, ни его сознание больше не могут сделать ничего. Нужны иное окружение и иная форма, чтобы подняться выше духу человека и его творческим способностям. Каждый может прожить только свою жизнь. И сколько бы ни старался ты протоптать тропинку для своих детей, жизнь повернет ее так, что только сам человек, только он один, сможет проложить ее для себя. Ни пяди чужой жизни не проживешь.
К сожалению, нельзя жить так, как нам хочется. А только, как ведет великая Матерь Жизнь, Мы приходим на землю и уходим, уже связанные теми нитями, которые сплела наша же любовь или ненависть. Зло не живет в мире само по себе. Если оно сваливается на нас, то только потому, что мы сами, творчеством своего сердца, призвали его к себе. Если же мы чисты, — оно не приблизится. Пусть мы не знаем, почему горе на нас свалилось именно сейчас, но это мы соткали его когда-то. И не умеем в этот миг растворить его в огне своей любви.
Сердце человека растет, его сознание ширится. Он еще может принести в день свое творчество. Еще способен просто отдавать свою доброту, — и поэтому живет. Бывает так, что человек десятки лет ведет жизнь бесполезную вовне. Живет эгоистом, обывателем. Становится никому не нужным стариком — и все живет. Жизнь великая и мудрая видит в нем еще какую-то возможность духовного пробуждения. И Она ждет. Она дает человеку сотни испытаний, чтобы он мог духовно возродиться. И наоборот, бывают люди, так щедро излившие в своих простых, серых буднях доброту и творчество сердца, что вся мощь его превращается в огромный свет. Но прежняя физическая форма уже не способна нести в себе этот новый свет. Она рушится и сгорает в вихре тех новых вибраций мудрости, куда проникло сознание человека. И такие люди уходят с земли, чтобы вернуться на нее еще более радостными, чистыми и высокими.
Нет смерти. Когда уходит последнее физическое дыхание, дух уже оставил форму, в которой жил человек на земле. И те кто подходит к смерти, как и те, кто рождается на земле, — идут свой путь только для того, чтобы двигаться к совершенству. В современном воспитании человек впитывает в себя столько предрассудков, что даже не понимает, как жизнь — вся великая Жизнь — движется вокруг него и в нем самом. В сердце человека, сообразно его поднимающемуся развитию, оживают одно за другим качества Той единой Жизни, что он носит в себе. Качество человека, доходя до своего полного развития, переходит в силу, живую, всегда активную. Оно перестает быть только свойством человека. Оно льется, как кровь, по его жилам, как светоносная материя любви; раскрывается, наконец, как оживший аспект Жизни вечной в нем. Все, в чем человек смог дойти в своем развитии до конца, стало аспектом его божественного духа, его внутренним творческим огнем. Когда физическая форма становится мала ожившему духу человека, когда он вырос из нее как юноша из детского платья, — человек меняет ее, а мы называем это смертью.
Нет в небесах места, где отдыхают. Живое небо трудится так же, как и живая земля. Мы уходим отсюда, трудимся, учимся, живем в облегченных формах, по иным законам, точно так же как на земле мы можем жить только по законам земли.
Мы привыкли называть эту перемену смертью. Но смерти нет, есть наш предрассудок. Пока живешь — не теряй ни мгновения в пустоте. Ищи творить сердцем. А в слезах нет места творящей силе. О чем бы ни плакал человек, он плачет о себе. Высшая форма человеческой любви — это действие, энергия. В жизни нет мгновений остановки. Она — вечное движение, вечное стремление вперед. И только мужественный движется в ногу с нею. Смерть — предрассудок человека, исходящий от его варварского отношения к жизни. Смотри на эту дивную природу: на небе уже начинается рассвет, а луна еще светит. И с каждым мгновением ты видишь, как день сменяет ночь, и все это форма той же Единой, Жизни, что живет в тебе, во мне, в солнце, в облаке, в траве. Много учась, ты обретешь знания, и тебя перестанет выбивать из колеи закон жизни и смерти.
Тот, кто знает, что жизнь вечна, не боится смерти. Нет смерти — есть только труд, великий труд вечного совершенствования. Каждый человек живет много раз, и каждая его жизнь — труд, труд из века в век переходящий. Исключительные качества верности и любви людей создают им и исключительную жизнь.
Нет жизни земли оторванной, загрязненной, печальной без и вне Вечности. Есть одна великая Жизнь, где труд двух миров движется по самым разнообразным временным формам. Но Жизнь не останавливается от того, что формы меняются или отживают. Знание делает человека счастливым не только потому, что он обрел сам свет. Но и потому еще, что Свет в нем расчищает тропинку встречному. Как бы ни был мал Свет в человеке, Он, однажды зажегшись, никогда не позволит ему впасть в безвозвратное уныние. Унывать может только тот, в ком нет цельной верности, кто колеблется в своем понимании и в ком сердце разорвано безнадежностью.
Со смертью любимых не кончаются наши обязанности перед ними. И первейшая из них: думать о них. Думать об их пути к совершенству и освобождению. Думать и помнить, что если мы плачем и стонем, мы взваливаем на их новую, хрупкую еще форму невыносимую тяжесть, под которой они сгибаются и могут даже погибнуть. Мы же склонны приписывать к числу своих добродетелей усердное их оплакивание. Тогда как истинная любовь, им помогающая, это мужество, творческая сила сердца, живущего в двух мирах. а уныние от нарушенных привычек одной земли.
Трудясь над самообладанием, над самодисциплиной, мы помогаем не только живым, но и тем, кого зовем мертвыми и кто на самом деле гораздо более живой, нежели мы, заключенные в наши плотные и грубые телесные покровы. И всякое нарушение гармонии в человеке, причиной которого была скорбь об ушедшем, жалит его и обдает потоками наших скорбных мыслей.
Перед великими моментами рождения и смерти нет ничьей власти, кроме власти самого человека. Нет и предела, положенного извне, для часа смерти. Нет силы, выбрасывающей обратно в мир земли дух человека. Закономерным движением действий самого живущего на земле или в иных планах совершается воплощение или развоплощение.
Природа телесных или духовных материй каждого идет по кругам того труда, что сам человек выстроил в веках. Нет внезапных переходов, какими воспринимают люди события земных жизней, проходящих перед их глазами. Все течет закономерно по кругам, а не по ломаным линиям. Величие и смысл жизни и смерти не в видимых телесными очами фактах состоит, но в силе тех взрывов любви, что может человек из себя источить или в себя вобрать.
Невозможно достичь понимания вечности жизни умом. Оно войдет в полное знание сердцем, что нет ни смерти, ни разлуки. Человек, умом понявший, что не надо оплакивать отошедшего друга, все же будет плакать, когда друг ушел. Своими слезами он непременно будет притягивать друга к земле. Будет бить его картинами своих мучений и создавать ему тысячи препятствий, нарушая его первейшую обязанность в новом мире куда он попал. И эта единственная первейшая обязанность в новом мире — единственная, как вечная память, которой провожают с земли в церковном обряде, — есть Любовь человека.
Вся Земля лежит в храме сердца, и нет ни иллюзии смерти, ни разъединения с Землей. Есть примиренность. Земля и "Я", равно как и то, куда уйдет мой дух, покинув дорогую, многострадальную Землю, — все едино. Смерти нет для тех, кто в себе жизнь вечную открыл и ее носит.
Старайтесь понять, что слезы не только не облегчают собственной скорби, но еще сильнее сковывают их в панцире слепоты и суеверия, мешая их глазам увидеть ясно, ибо глаза, которые плачут, не могут видеть ясно. Что же касается тех, о ком они плачут, то этим они мешают освобождаться и проходить Путь Света, обременяют их жизнь, в каком бы из миров в данный момент они ни жили.
Не ищите виноватых в чьей-либо смерти. Час человека приходит в нужное ему время. Оставьте горькие мысли о прошлом, перестаньте упрекать себя в том, что чего-то не выполнили и не помогли близкому жить на земле в полной удовлетворенности. Каждый раз, когда воскрешаете в скорби образ ушедшего, вы забываете, что такого образа, каким вы его создаете, давно уже нет. Сияющее существо, каким он живет сейчас, меркнет в своем сиянии каждый раз, как вы окутываете его своими мыслями скорби, горечи и раскаяния. Мысли печали, слезы личного восприятия к давно отошедшей форме невыносимо тяжелы для каждого из развоплощенных существ, живущих в том из миров, где еще связь с Землей не порвана. Запомните это. Поймите, что печаль прошлого стоит на пути освобождения.
Мы срываем цветок, вдеваем его в петлицу или украшаем им стол. Мы не думаем, что цветок умирает, отдавая нам свою красоту. Нас не тревожит эта смерть. Мы ее благословляем, принимаем спокойно, как нечто неизбежное, обычное. Почему? Только потому, что в этом нет ничего личного. Ничего от нас лично, от нашей привязанности, наших привычных желаний, нашей любви, в которую мы каждый день вплетаем нити своего сердца, крови, плоти и духа. И мы спокойны. Мы знаем неизбежность закона целесообразности, закона, заставляющего все живое менять свои формы.
Как только дело касается людей, — в сознании человека все мгновенно меняется. Все разделяется на своих и чужих. Свои — это те, с кем вы сжились, сроднились по крови. И каждая разлука в смерти — неизбежные слезы, отчаяние. То сострадание деятельно и истинно, которое не слезу, а мужество несет человеку.
Думаете, можно таить внутри полный разлад, страдать и разрываться, а вовне демонстрировать полное якобы спокойствие и подобным лицемерным самообладанием помогать человеку переносить горькие минуты? Только истинно мудрое поведение, то есть убежденно-спокойное внутреннее состояние может помочь ближнему. И оно, как живой пример мудрости, может прервать тысячи человеческих драм одним только своим появлением, одной встречей. Таков живой пример мудреца. И в каком бы образе он ни встречался, он может поднять человеческие силы до героического напряжения. Может помочь перейти из маленького, о личном горюющего человека одной улицы, в одухотворенное осознание себя единицей вселенной. Вселенной, неизбежно подчиненной одному и тому же закону целесообразности, который ведет все живое на земле — от букашки до человека — к совершенству. Вы можете мне ответить, что все это знаете и понимаете. Но я скажу, что это не так. Потому что на языке мудрости знать — это значит уметь. А понимать — значит действовать.
Перед великими моментами рождения и смерти нет ничьей власти, кроме власти самого человека. Нет и предела, положенного извне, для часа смерти. Нет силы, выбрасывающей обратно в мир земли дух человека. Закономерным движением действий самого живущего на земле или в иных планах совершается воплощение или развоплощение.
Природа телесных или духовных материй каждого идет по кругам того труда, что сам человек выстроил в веках. Нет внезапных переходов, какими воспринимают люди события земных жизней, проходящих перед их глазами. Все течет закономерно по кругам, а не по ломаным линиям. Но только знающему открывается полный Свет, в котором он видит все звенья своего и чужих путей.
Величие и смысл жизни и смерти не в видимых телесными очами фактах состоит, но в силе тех взрывов любви, что может человек из себя источить или в себя вобрать.
Невозможно достичь понимания вечности жизни умом. Оно войдет в полное знание сердцем, что нет ни смерти, ни разлуки. Человек, умом понявший, что не надо оплакивать отошедшего друга, все же будет плакать, когда друг ушел. Своими слезами он непременно будет притягивать друга к земле. Будет бить его картинами своих мучений и создавать ему тысячи препятствий, нарушая его первейшую обязанность в новом мире куда он попал. И эта единственная первейшая обязанность в новом мире — единственная, как вечная память, которой провожают с земли в церковном обряде, — есть Любовь человека.
Вся Земля лежит в храме сердца, и нет ни иллюзии смерти, ни разъединения с Землей. Есть примиренность. Земля и "Я", равно как и то, куда уйдет мой дух, покинув дорогую, многострадальную Землю, — все едино.
Смерти нет для тех, кто в себе жизнь вечную открыл и ее носит.
Старайтесь понять, что слезы не только не облегчают собственной скорби, но еще сильнее сковывают их в панцире слепоты и суеверия, мешая их глазам увидеть ясно, ибо глаза, которые плачут, не могут видеть ясно. Что же касается тех, о ком они плачут, то этим они мешают освобождаться и проходить Путь Света, обременяют их жизнь, в каком бы из миров в данный момент они ни жили.
По материалам К. Антаровой.
